Ведущий солист Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, любимец сыктывкарской публики Николай Ерохин сегодня встретится со зрителями в рамках фестиваля "Сыктывкарса тулыс". Оперный певец исполнит партию Германа в "Пиковой даме". Вишенкой на торте станет выход артиста на гала-концерте, где Николай споет на немецком и итальянском языках.

Секреты своего успеха оперный певец раскрыл в интервью "Комиинформу".

- Вы любимец сыктывкарской публики — в чем секрет? Сколько раз у нас были, с какими программами?

- Впервые я приехал в Сыктывкар в 2021 году, когда исполнил партию Марио Каварадосси в опере "Тоска". У тенора судьба коварна: в опере его расстреливают, закапывают или режут. Тогда меня расстреляли, а сегодня (в "Пиковой даме") я "погибну" от похоти и от азартной игры.

"Пиковая дама" - это легендарное произведение, лучшая музыка, написанная русским композитором Чайковским, он отобразил всю русскую душу непосредственно в этой музыке.

- Как раскрывается ваш образ Германа с точки зрения музыки, образа и характера героя?

- Очень много было споров и пересудов по этому поводу. Герман у всех может быть абсолютно разным. В театре Станиславского — в моем доме — мы с режиссёром-постановщиком Александром Тителем ездили в Петербург и ходили по Летнему саду. Ночью, специально. Я пытался надеть на себя "кожу" Германа, ходил с пистолетом в кармане, шуршал деньгами. Или постановка в Казани Юрия Александрова — бывают чудеса. Когда ставился спектакль, в городе велись раскопки, и нашли перстень с мастью пик. Перстень 18 века, то есть того времени. Они отдали Александрову этот перстень, и он ставил спектакль с ним на руке, говорил, что шла энергетика.

- Можно ли назвать Германа вашей любимой партией?

- Да, из тех, что пою на русском языке.

- А сколько языков вы знаете?

- Наверно, так, чтобы свободно говорить, ни одного языка не знаю, если по-честному, потому что мы на своем русском-то не всегда умеем правильно говорить. А вот пою на французском, немецком, итальянском — это мой второй язык, и, конечно же, на самом сложном — на русском. Я не шучу. Спеть на русском намного сложнее для оперного певца. Даже вот сейчас у меня будет большой тур по стране передачи "Ну-ка, все вместе!", я там уже 6 лет сижу в жюри и второй год буду ездить с кастингами. На этот раз мы поедем на Дальний Восток. Мы всегда просим участника спеть на русском языке, потому что на русском языке петь намного сложнее. Потому что иностранным языком легче прикрыться. Я никогда не забуду фразу, которую сказала Галина Павловна Вишневская: "Выходит певец, и достаточно двух строчек, чтобы сказать, дурак он или нет".

- А вы умеете так понимать?

- Ну, уже научился. Я 10 лет нахожусь в жюри самых разных конкурсов, детских и взрослых. В этом году я буду выпускать свой первый курс в Московской консерватории. 5 лет преподаю на кафедре. Там не только все свои секреты раскрыл, там вся душа наизнанку, чтобы ребята все взяли. Сейчас у меня семь человек. Но выпускаются двое. Когда я пришел в консерваторию, учился у Петра Ильича Скусниченко. Затем совмещал работу в театре с преподаванием в училище при консерватории. В 2020 взял оперный класс Московской консерватории, вот сейчас я довел их уже до финала.

- Вы теперь состоялись и как педагог?

- Да, все-таки уже 9 лет этим занимаюсь.

- Возможно ли сегодня поющему оперы на разных языках и гастролирующему артисту не обладать знанием иностранных языков? Насколько это важно?

- Важно. Арии из опер мы с ребятами разучиваем на языке оригинала. И это не самообразование. К нам приезжает коуч, педагог, который этим языком занимается.

- С какой миссией вы приехали в Сыктывкар на этот раз?

- Это фестиваль, это весна, это обновление театра. Я очень радуюсь. Впервые здесь я побывал в 2021 году. И сегодня это абсолютно другая афиша. И у ребят другое настроение. Они по-другому дышат, у них горят глаза, они хотят работать. Очень важно, что вместе со сменой руководства происходит обновление. Можно много говорить, но ответ на все вопросы дает афиша. Если в афише есть премьеры, значит руководитель правильный, значит, у него есть финансирование.

- В этом году фестиваль представлен в основном операми. Как вы оцениваете в целом отношение публики к классическому искусству? Ваши коллеги в интервью говорили, что классическая музыка требует защиты — люди считают, что она неинтересна.

- Наверно, так говорят те, у кого что-то не получается или они сами в чем-то разочарованы. Я езжу не только со спектаклями как приглашенный солист, я езжу с классический программой, с концертами, объехал все города Сибири, Юга, везде — аншлаги, посмотрите, сколько в месяц проходит концертов в каком-либо городе. Это само за себя говорит. Рано или поздно люди наедаются легкой музыкой, эстрадой.

- "Пиковая дама" идет в Сыктывкаре не первый сезон. В чем ее соль? Можете ли отметить особенности именно сыктывкарской постановки?

- Я участвовал уже в 12 постановках "Пиковой дамы". Они радикально отличаются друг от друга. Если взять постановку спектакля Юрия Темирканова, которая до сих пор идет на сцене Мариинского театра, через нее прошли уже сотни советских и российских артистов. Спектакль до сих пор живет — до такой степени он был красочно и сказочно поставлен, по-настоящему. Он идет 5 часов с двумя антрактами, но каждая сцена выставляется отдельно. А это огромные декорации, которые двигаются, собираются. Так было более 40 лет назад, и до сих пор это все работает. И если взять такой минимализм, как в Сыктывкаре (постановка Ильи Можайского). Здесь это смотрится современно. Нет громоздких декораций, наоборот, все герои как будто оголены. И если нет ничего в сердце, если механически открываешь рот, люди не поверят - прикрыться нечем.

- А вы сталкивались с такими артистами, которые механически открывают рот?

- Конечно, такие есть. Это все идет из процесса образования. Я успел поучиться на этапе становления у настоящих профи, у драматических артистов, которые работали с нами 2 года. Это школа актерского мастерства. Ну и все зависит от того, к какому мастеру ты попадешь. Есть театры, где нет художественного руководителя оперы. Своего. Есть директор, но своего главного режиссера нет, который следит за процессом, за спектаклями, который сам ставит. И у него есть время для работы со своей труппой. Приглашенный ограничен временем, у него есть только месяц, а мы можем работать со своим режиссером в нашем театре, и он у нас работает уже 30 лет.

В вашем театре только начались перемены, пришел новый директор, 3 мая будет год его работы. Ну а впереди, и дай бог, - свой режиссер. Мы же не можем представить балетную труппу без художественного руководителя. Почему в опере этого не должно быть?

- Может быть, есть партии, которые вы еще не спели, но мечтаете спеть?

- Знаете, это моя мечта, я уже 10 лет подбираюсь к Вагнеру. Был поставлен спектакль, куда меня пригласили и я уже даже по нотам пел партию Тангейзера, но не судьба. У меня садился голос прямо во время исполнения. Возможно, я был еще неопытным. Вагнер очень сложен в исполнении для драматических теноров, потому что там очень плотный оркестр, на середине идет много голоса, а тенору нужно летать, петь как соловью. В прошлом году я опять попробовал, вроде, все пошло. Думаю, может, к юбилею я на Вагнера решусь.

- А на каких сценах хотели бы выступить?

- Что значит хочу? Это так не работает. У меня был момент, когда я очень сильно хотел работать с Гергиевым, но никак у нас не складывалось. Потом я отпустил эту ситуацию, нет значит нет. Хотеть можно все, что угодно. И вот однажды я сижу в классе, учу, в нашей жизни все по воле случая, мне звонит самый близкий друг, мой любимый человек на сцене Хибла Герзмава и говорит: "Бросай все, завтра ты должен петь Отелло в Мариинском театре". Я уже и не думал о таком, но все дело случая.

- Даже на таком высоком профессиональном уровне вы не можете себе ничего позволить?

- Позволить себе оперный певец не может ничего. Только если раз в месяц что-то съесть с фонариком под одеялом. Я даже студентам говорю - подумайте, еще есть время, пока вы молодые, сменить профессию. Артист, особенно классический певец, — это самая зависимая профессия в мире.

Сначала мы зависим от музыкальной школы. Потом от того, как сложится психика артиста, а она складывается из всего социума, который его окружает. А дальше наши педагоги. Мы, педагоги, не хотим делать плохо студентам, но почему-то говорим, что у этого хорошо, а у этого ничего не получится. Потому что мы не всегда друг друга понимаем. Вот мои студенты меня понимают, а у другого не понимают.

Я никогда не забуду, как я однажды вошел в класс к Зурабу Лаврентьевичу Соткливе, а он говорил студенту, который пел романс: "Ну мальчик мой, ну что это за романс? Должны быть выделения!". Вот попробуй пойми, что он имел ввиду? Это большая удача попасть к тому самому педагогу, который скажет правильные слова и через правильные упражнения поставит голос. Но и это только лишь самое начало. Потому что потом певец может закончить — не все попадают в театр. А вот если он попал в театр, начинается основная зависимость: от дирижера, от режиссера, от костюмера, от гримера, от концертмейстера, от того, как тебя высветят, от того, не упадет ли на тебя что-то с колосников.

- А где тогда индивидуальность?

- Ее как таковой нет, есть только тембр голоса, благодаря которому ты узнаешь артиста с закрытыми глазами, что бы ни делал с ними режиссер. А сейчас очень много певцов, которые просто механически открывают рот. И индивидуальность пропадает. Раньше мы искали самородков, а сейчас очень часто на них нужно тратить много времени. Без времени мы ничего не можем, но времени у нас нет. Педагоги и театры поставлены в рамки, когда надо делать все очень быстро.

- Если не попал в театр, что тогда?

- Ну вот я точно знаю, что, если я не буду петь, я всегда себя найду в чем-то другом. Я безумно люблю готовить. Сегодня я преподаю. Никогда не думал, что буду этим заниматься, но вот жена настояла. И уже 9 лет. Все — дело случая.

- Расскажите о последних современных проектах, в которых вы участвовали?

- Не могу не сказать про проект на канале "Россия 1" "Ну-ка все вместе!", где я уже 6 лет как музыкальный эксперт. Сейчас мы поедем с кастингами по Дальнему Востоку. Это замечательная работа, которая приносит удовольствие: Владивосток, Иркутск, Омск, Новосибирск. В прошлом году мы ездили на Юг. Я очень люблю бывать в жюри и ездить по городам. Буквально недавно вернулся из Якутии, где Институт Арктики, культуры и искусства делал большой конкурс. Уже второй. На турах ребята становятся совершенно другими, я всегда прошу во время конкурсов проводить мастер-классы. И они помогают. Ребята ходят, слушают, они по-другому доносят то, что хотели, потому что некоторые даже не знают, что такое диафрагма и где она находится.

- Поделитесь планами на этот год?

- На родной сцене (в МАМТе) в конце мая у меня состоится премьера, я буду петь оперу "Андре Шенье" итальянского композитора Умберто Джордано в постановке Александра Тителя. Это про французского поэта во времена революции. Опять гильотина, живым не оставят, как всегда. Ну и потихоньку начинаю готовиться к юбилею — 2 года, как показала практика, это не так далеко. А хочется сделать 2 программы. В предыдущий свой юбилей я сделал большую программу романсов и пел ее в большом зале Московской консерватории. Романсы считаются кулуарным, камерным пением, однако я спел 24 русских романса. 1600 мест, билетов не было. Тогда мне было 45. А вот теперь хочу 2 программы подготовить, с народным оркестром и симфоническим оркестром к своему 50-летию. Но я не чувствую себя на 50, студенты помогают быть в форме — я хожу на уроки к студентам в джинсах и футболке.