Настоящей сенсацией можно назвать находку под обложкой одного древнего фолианта, хранящегося в Национальном музее республики. В книге были спрятаны частные письма XVII века. Причем написаны они жителями Коми края. Открытие было сделано в конце прошлого года, но его подробности обнародовали только на этой неделе, пишет "Республика".

На прошедшем 1 марта расширенном заседании Ученого совета музея об уникальной находке рассказал приглашенный из Москвы кандидат исторических наук, археограф, источниковед, старший научный сотрудник отдела археографии Института славяноведения Российской академии наук Борис Морозов.

Частных писем XVII века, которые называются "грамотками", в стране сохранилось совсем немного, и все они подробно изучаются археографами и лингвистами. Сыктывкарская находка – это редчайшее явление для всей культуры России той далекой эпохи. Среди письменных источников, имеющихся в республиканских архивах и музеях, найденные сейчас документы – единственные сохранившиеся частные письма XVII века. Написанные живым русским разговорным языком на узких полосках бумаги, так называемых "столбцах", они имеют прямое отношение к истории книжной культуры республики.

Открытие было совершено главным хранителем музея Мариной Кириченко и Борисом Морозовым при исследовании напрестольного Евангелия 1677 года. Это одна из самых древних книг библиотеки Троице-Стефано-Ульяновского мужского монастыря. В музей книга попала в 1924 году. Фолиант считается одним из шедевров московского книгопечатания. Он был издан при царе Федоре Алексеевиче (старшем брате Петра I) и украшен великолепной орнаментикой. На страницах традиционные заставки, лицевые изображения, гравюры, выполненные лучшими мастерами и художниками Московского печатного двора и живописцами Оружейной палаты.

Как рассказала Марина Кириченко, сейчас Национальный музей Коми проводит работу по описанию изданий кирилловского шрифта XVII-XIX веков и книг гражданской печати из собрания Троице-Стефано-Ульяновского монастыря. Монастырская библиотека поступила в музей еще в 1920-е годы, но подробного ее исследования не было сделано. Сейчас в фондах музея 137 книг из монастыря. В их числе и несколько рукописей, самая старая из которых датирована концом XV века. В ходе работы над каталогом монастырских книг и была сделана археографическая находка – вкладная дарственная запись и "грамотки". Они оказались приклеенными к внутренней стороне верхней крышки деревянного переплета. А сверху заклеены белой бумагой. Борис Морозов сравнил это с газетой, которую в советское время клеили под обои. Вроде бы ее не видно, но она и текст на ней есть. Когда лист с переплета отслоился, специалист разглядел под ним столбцы "грамотки".

Одно письмо написано Никоном Тюрниным – сыном основателя Ульяновского монастыря Филарета Тюрнина, второе – дьячком Вотчинской церкви Яковом Анисимовым.

Писали они скорописью своего времени. Поражает уверенный почерк авторов писем: люди из допетровского времени писали красиво и грамотно. Видно, что они отлично владели пером, и писание писем для них привычное дело. Очертания выцветших букв можно разобрать с большим трудом. Смысл написанного стал ясен только после того, как музейный реставратор грамотно и аккуратно отделила листы бумаги, не повредив текст.

После прочтения удалось узнать, что в первой "грамотке" содержится хотя и краткая, но важная информация о пути книги из Москвы в Ульяновский монастырь.

Вот что писал 340 лет назад Никон Тюрнин в своей вкладной записи на полях купленной им книги: "Лета 7186-го (по новому летоисчислению это 1677/1678 годы) купил сию книгу, глаголемую Евангелие в царьствующем граде Москве великого государя, в Казенной книжной в печатной полате Никонко Федоров к церкве Всемилостиваго Спаса Нерукотворенного образа Господа нашего Иисуса Христа в строении упокойнаго отца нашего строителя той церкви черного попа Филарета, что над рекою Вычегдой в Ульяновском плёсе, и у детей его Степана, да Гурия, да Никонка, да Ивана в вечное моление, и за упокойных вечное же поминание. Подписал Никонко своею рукою".

Ульяновский монастырь с целью распространения христианства на Верхней Вычегде был основан Стефаном Пермским еще в конце XIV века. Но жизнь монастыря на окраине христианского мира была недолгой. В 60-е годы XVII века московский священник Федор Тюрнин (в иночестве Филарет) вместе с сыновьями возобновил деятельность пустыни.

"Инок Филарет отправился из Москвы в дальний путь в малоизвестные местности. Он взял с собою четырех своих сыновей: Гурия, Стефана, Никона и Ивана, которые дали обет впоследствии быть тоже монахами. Добравшись до Ульянова, они не нашли там и признаков когда-то основанной Стефаном Великопермским пустыни. На необитаемом в те времена месте Тюрнины построили небольшую деревянную церковь во имя Спаса Нерукотворенного Образа. В конце того же 1667 года во вновь построенном храме отправлялась уже Божественная служба", – написано в книге Флегонта Арсеньева "Ульяновский монастырь у зырян".

Как отметил Борис Морозов, почерк Никона Тюрнина удивительно профессионален. Так писали только столичные дьяки и подьячие. А значит, Никон учился грамоте в детстве, когда его отец служил в Москве. По данным Флегонта Арсеньева, в зрелом возрасте Никон служил ямщиком. Подписывал он свои письма прозвищем Старцев (то есть сын старца – настоятеля монастыря).

"В то время это была достаточно почетная служба, – пояснил историк. – И благодаря этой службе Никон бывал в Москве. Там он смог приобрести это дорогое Напрестольное Евангелие и отвезти его в Ульяновский монастырь, настоятелем которого к тому времени стал его старший брат Гурий. Сам Никон в конце семнадцатого века тоже стал священником".

От другой "грамотки" Никона Тюрнина сохранилось только начало: "Государю Дмитрию Агафоновичю пад челом бью Никонко Старцев. Пожаловать тебе, государю моему, довесть сию книгу Евангелие и отдать в Кибре Федору или Титу Микитиным. А тебе Федор…"

Судя по тексту, автор просил земляка отвезти в Кибру Евангелие с оказией.

Текст "грамотки" дьячка Вотчинской церкви Якова Анисимова также обрывается, но ясно, что она содержит просьбу походатайствовать о вакантном месте дьячка: "Припад честным твоим ногам до лица земнаго… благословение прошаю последней человеченка… едва смею имя свое рещи, Якуня Онисимов… Об том весть доходит, у вас на Визинге будто дьячка добывают. И ты, батюшко Иван Никитич, моги… у доброту доспеть м… во дьячка крестья… чим поговори… о ми…"

По версии Бориса Морозова, визингский священник Иван Никитин переплетал Евангелие и использовал для работы старые ненужные письма (бумага тогда была дорогая). Так письмо и попало в переплет монастырской книги.

"По семнадцатому веку сохранилось много официальных хозяйственных и административных документов, актов, деловой переписки, но частных писем, которые показывают жизнь простых людей, уцелело ничтожно мало, – рассказал Борис Морозов. – Когда я прочитал первые строчки "грамотки", я сразу вспомнил историю открытия берестяных грамот в Новгороде. Археологи начали поиски там еще до революции, но первую берестяную грамоту нашли только в 1951 году".

По словам ученого, грамоту эту нашла Нина Акулова, которая пришла на раскоп подработать во время отпуска по беременности. Заметив на грязном свитке бересты буквы, она позвала начальство. Подбежавший академик Артемий Арциховский несколько минут ничего не мог произнести, а потом воскликнул: "Премия – сто рублей! Я этой находки ждал двадцать лет!"

"Найденные сейчас в Сыктывкаре "грамотки" даже внешне походят на берестяные грамоты. Увидев столбцы на бумаге, я сразу понял, что это частное письмо – "грамотка". Таких писем из шестнадцатого века практически не осталось, хотя они, несомненно, были. Сохранилась только частная переписка Василия III и его жены Елены Глинской – родителей Ивана Грозного. Грамотки семнадцатого века сохранились лучше. Но все это переписка князей, царей, или деловые письма. По Коми краю семнадцатого века известна только переписка приказчика и владельцев Сереговского соляного промысла. Но это "крупный бизнес", который без отчетов и переписки просто не мог существовать. А вот письма ямщика и дьячка – это уникальная вещь. К тому же здесь хорошо известны адресаты. Из этих нескольких строчек видна жизнь простых людей", – отметил Борис Морозов.

Как рассказал историк, разобрать текст было довольно сложно. Но с помощью лупы по буковке его все-таки удалось расшифровать и прочитать. Историк не исключает, что под переплетами других монастырских книг тоже могли сохраниться уникальные документы.