Газета "Молодежь Севера" при поддержке агентств БНКоми, Комиинформ и Финно-угорского портала начинает цикл публикаций "Неизвестная республика". Журналисты газеты намерены посетить отдаленные села и деревни, заброшенные уголки и забытые богом места, где еще есть люди, и показать, что жизнь в Коми бывает разной, не только городской. Жители глубинки очень непохожие: кто-то мечтает покинуть родные места, кто-то, наоборот, рад отшельническому образу жизни в гармонии с природой, а кто-то просто честно трудится на полях или охотится в лесах, как это делали их отцы и деды. Неизвестная Республика Коми - очень интересная и порой удивительная.
Фото Кирилла Затрутина
Деревня Левкинская в Усть-Цилемском районе - место необычное. Все мои городские друзья, которым я рассказывал о ней, недоумевали: "Как же там люди живут?" Зимой туда можно добраться лишь на снегоходах по "бураннице" - именно так местные жители называют накатанную гусеницами тракторов дорогу, которая проложена по тайге. Летом - только по реке Пижме (путь от ближайшей деревни Степановской занимает три дня). Продукты в Левкинскую завозят раз в год, преимущественно сахар, консервы, крупы. Электричество - по времени: зимой - с 17 до 22-х, весной и осенью - только три вечерних часа, а летом света и вовсе не бывает. Ну почти нет. Генератор, дающий ток всей деревне, с июня по сентябрь не включают, в каждом доме работают бензиновые движки. Есть там и свой "мэр". Вернее, так прозвали местные Виктора Дорофеева. Он - начальник маленькой метеостанции, единственного предприятия, которое до сих пор работает в деревне. На ней трудится ровно половина всех жителей Левкинской, и именно благодаря метеостанции деревня существует. Корреспондент МС отправился в отдаленный уголок, чтобы посмотреть, как метеорологи "делают погоду" в глубинке и о чем мечтают люди вдали от цивилизации.
В санях, как на американских горках
- Мда... Что-то вы совсем не по-зимнему оделись, так ведь можно и замерзнуть в пути. Надо бы вас утеплить, - смотрит на мои джинсы и кожаные ботинки моего коллеги Виктора Сергей Анчуков.
Коренастый мужичок с кудрявыми черными волосами в костюме цвета хаки, наш проводник, просит жену дать нам валенки и ватники. Вместе со своим напарником Александром Кармановым они повезут меня, фотографа и оператора на двух снегоходах от родной Степановской, практически последней деревни, до которой есть дорога от райцентра, в Левкинскую. Я надеваю на джинсы теплые штаны, поверх перчаток - меховые рукавицы. Не очень удобно, зато в таком наряде вряд ли замерзнешь. Рисковать не хочется, так как мы наслышаны про случаи, когда "Бураны" ломались по дороге, и людям приходилось несколько часов, а то и пару дней проводить в тайге в надежде, что кто-нибудь поедет этим же путем. На улице минус 12 градусов.
- До Левкинской - 52 километра. Надеюсь, часа за четыре доберемся, - заводит свой снегоход Сергей и предлагает нам сесть в сани, сбитые из досок.
По сути, это короба длиной почти три метра, куда мы загружаем свои вещи и стараемся расположиться поудобнее. Напоследок происходит "контрольное" утепление: нам выдают по накидке - куски дорожного полотна-прослойки коричневого цвета (по текстуре похожие на стекловату, только не колючие). Мы старательно кутаемся в них, укрываясь до головы. На часах - 18.30. Мы выезжаем из Левкинской.
Первые 14 километров наш путь пролегает по автомобильной дороге. Сергей и Александр называют ее "федералкой", хотя никакого отношения к трассе российского значения она не имеет. Это простая сельская дорога, ровная, без ям, за что и получила свое "федеральное" название. По ней мы едем со скоростью около 50 километров в час. Короба ходят из стороны в сторону, почти как на каком-нибудь аттракционе в парке развлечений. Но в какой-то момент снегоходы съезжают с дороги на лед Пижмы и едут по руслу реки. На правом ее берегу - опустевшая деревня Верховская: последний ее житель умер около полутора лет назад.
- Это последний населенный пункт. Дальше медведь - хозяин, - шутит Александр и тормозит.
Во время остановки я спрашиваю о жителях Левкинской, которые, кстати, не знают, что мы приедем к ним: "Левичи, какие они? Открытые и добрые или нелюдимые?"
- Всем людям люди! - не раздумывая, выдает Александр и предлагает продолжить путь.
Прием у "мэра" Левкинской
Левкинская никогда не была большой деревней. В начале прошлого века в ней насчитывалось около 50 человек. Расцвет пришелся на середину столетия, когда работники совхоза "Пижемский" обрабатывали луга недалеко от населенного пункта. Здесь была хорошая работа, в школу ходили 18 местных детей, люди тянулись в глубинку. А в 1948 году открылась метеостанция "М-3". В Левкинскую приехали метеорологи с семьями. Когда совхоз развалился, деревня начала угасать, и к началу этого века в ней осталось всего 10 человек. Никто больше не рвался в опустевшую деревню. Поэтому и дорогу фактически забросили, выделяя на ее содержание по тысяче рублей в год. Она заросла кустарниками и деревьями, ее стали называть "буранницей". Теперь зимой добраться до Левкинской можно только на тракторах или снегоходах.
Путь, как и планировалось, занял четыре часа. К одиннадцати ночи наши проводники постучались в дом начальника метеостанции Виктора Дорофеева. Его они прозвали мэром Левкинской: мужчина пользуется большим авторитетом в деревне. Когда левичи стали "бежать" из родных мест, Виктор остался, привел в порядок метеостанцию, устроил туда двоих сестер и их мужей.
- Виктор Николаевич, принимай гостей. За них сам глава района Алексей Поздеев просил, - с порога заявляет Сергей.
- Ну раз сам Алексей Викторович просил, то, конечно, приму. Он ведь единственный, кто за последнее время выполнил свои обещания и помог левичам, - приглашает пройти в дом хозяин.
Буквально три недели назад в Левкинскую привезли новый дизельный генератор. Когда только Алексей Поздеев избирался на пост главы Усть-Цилемского района, он спросил, что нужно жителям деревни. Ответ был очевидным: новый "движок".
Электричество в дома дает старый советский генератор с метеостанции, который фактически был установлен для того, чтобы снабжать энергией передающую аппаратуру. Через некоторое время его разрешили использовать в бытовых целях. Так в домах появился свет, правда, только с сентября по июнь, да и то всего на несколько часов.
Однако это касалось лишь сотрудников метеостанции, остальным же он не полагался. Виктор Дорофеев ослушался начальства и провел электричество в дом пожилой семейной пары. И вот сейчас новый районный глава стал первым, кто за долгие годы сдержал свое обещание и помог жителям деревни. Новый "движок", современный и более экономный, даст электричество во все дома, а Виктор Николаевич перестанет бояться, что его накажут за то, что дед, не работающий на метеостанции, по вечерам слушает радио и при свете ламп мастерит рыболовные снасти.
Мы проходим в уютный дом, в котором три большие комнаты. В них все по-деревенски просто: в каждой - по дивану, на полу - ковры, около окон - тумбочки с цветами. На книжной полке лежат романы Даниэлы Стил и Сидни Шелдона, журналы "Крестьянка" и "Работница" еще 1993 года выпуска, на комоде - блок сигарет "Балканская звезда".
Виктор Николаевич приглашает нас за стол, а сам лезет за съестным в погреб, который заставлен консервами, банками с маринадами, печеньем и повидлом. Продукты для работников станции бесплатно доставляют раз в год - так Центр по гидрометеорологии и окружающей среде Коми поддерживает своих сотрудников, работающих в отдаленных уголках республики. Завоз, кстати, закончился как раз несколько дней назад. Возня на кухне заканчивается, мы садимся ужинать.
Кусок жира вместо отпуска
- Здесь государство в государстве. О нас вспоминают только тогда, когда электорат на выборах нужен. Нас кинули, а мы живем, - начал беседу Виктор Николаевич, наливая гостям водки.
За ужином разговоры только о политике и жизни в глубинке. Вернее, первое неразрывно связано со вторым. Как только в головах государственных мужей, говорит начальник метеостанции, начался раздрай, так и в деревне все полетело в тартарары. Не стало хорошей дороги (вновь поднял, как мы потом поняли, одну из своих любимых тем Виктор Дорофеев), но для левичей в итоге это даже к лучшему: нет шумных трасс, да и непорядочных людей тоже. Хотя, признается хозяин дома, в последний год они стали частенько наведываться сюда.
- Мы заметили, что лишние люди теперь приезжают на мощных дорогих "Буранах". Это бизнесмены, мажоры. Приезжают "хапнуть". А мы всю жизнь в тайге живем и бережем ее. Это только кажется, что она большая, но на самом деле, когда ты видишь, как тайга после таких людей становится грязной, а зверей и птиц все меньше и меньше, то понимаешь, что маленькая она, - жалуется на "варягов-хапуг" Виктор Николаевич.
На этих словах на кухне гаснет свет. Видно, что хозяину дома неловко, он извиняется перед нами за это. Говорит, что у бензинового двигателя, который и дает электричество в дом, маленький бак, поэтому топливо в нем заканчивается быстро. Он убегает на дозаправку, и в беседу вступает жена Виктора Дорофеева Антонина Николаевна.
- С 80-х годов жизнь в Левкинской продвинулась лет на 100. Раньше тут все люди керосиновые лампы использовали. Когда я сюда приехала, то даже заказывала для них стекло, нигде его не могли достать. А сейчас хорошо, есть электричество. Правда, бензин дорогой: доставка в копейку влетает. С ее учетом литр выходит в 38-40 рублей. У нас 70% зарплаты на топливо уходит. Как говорится, одной рукой получил, другой отдай, - рассказывает за жизнь супруга "мэра". - Но мы не жалуемся, мы - богатые люди.
Богатые, как выяснилось за столом, не потому, что много зарабатывают, а потому, что разумно тратят. Вместо поездок на юга предпочитают отдыхать в Усть-Цильме, реже в Сыктывкаре. Да и то чаще выбираются туда, когда какая-то оказия случится: в поликлинику надо или важный агрегат сломается.
- На юг? Зачем туда ехать? Умирать, что ли? Лучше я здесь кусок жира на зиму куплю. Или "Буран", или мотор для него, чем там деньги проматывать, - отмечает вернувшийся в дом Виктор Николаевич.
Когда наша группа только собиралась поехать в Левкинскую, нам говорили, что там когда-то жили староверы, которые не использовали достижения технического прогресса, даже простой электрический чайник у них был под запретом. Мы представляли, что некоторые порядки там могли сохраниться, и что нас встретят чуть ли не с парафином в подсвечниках. Как оказалось, староверов в деревне давно нет, хотя Виктор Дорофеев признался, что последние лет двадцать пьет чай из одной кружки, которую подарил ему отец. Но это просто привычка, а не уклад.
Несмотря на удаленность от цивилизации, у левкинцев хоть и нет дома компьютеров, но они знают, как эта оргтехника "фунциклирует" и как "устроены сайты" в интернете. Окончательно прогресс пришел в деревню вместе со спутниковым телевидением. Первая тарелка появилась в доме начальника метеостанции. Другие жители, недолго думая, последовали его примеру.
- А что обычно смотрите по телевизору? - я прищуриваюсь в ожидании услышать название конкретного канала, и не зря.
- "НТВ", - отвечает Антонина Николаевна. - Я фильмы смотрю и сериалы. Виктор - познавательные и просветительские программы, телепутешествия, любит "Человек и закон", но иногда пропускает передачу: она поздно идет.
Весь разговор шел к одному очень важному и показательному вопросу: одновременно и про политику, и про жизнь в почти забытой, заброшенной деревушке.
Узнав у собеседников о том, что они сильно обрадовались повышению с января зарплаты аж до 19 тыс. руб. (неплохая сумма даже по меркам Сыктывкара), что у них в домах появились мини-конфорки на газе (его привозят в небольших баллончиках, похожих на лак для волос), а в последнем продуктовом завозе есть земляничный джем, я уже был уверен в ответе на свой вопрос: "А за кого вы голосовали на выборах президента?". Виктор Николаевич выдерживает паузу, как бы стесняясь отвечать на мой вопрос, и через секунду с придыханием, жестикулируя, произносит:
- За Путина! Мы, вообще-то, люди старой закалки, и мы за стабильность. С ним хорошо жить стало, пусть и пенсии маленькие. Но люди головы подняли, господи! От Путина здесь добра много, его здесь любят и уважают. Раньше, когда погоду передавал по рации, то там бардак был, в эфире мат-перемат, каждая метеостанция без очереди лезла. Кто успел, тот погоду и сдал. А сейчас - порядок, в эфире стало дипломатичнее. А ты спрашиваешь, за кого голосовал.
Я выпиваю еще рюмку водки и иду спать.
Размеренная жизнь в монодеревне
Метеостанция в Левкинской находится на горе. Там ее построили специально, так как с высокого места лучше всего передавать данные о ветре и температуре с помощью коротковолновой радиостанции. Но иногда, как выразился Виктор Дорофеев, "погода зависает", и сквозь низкие облака и осадки бывает просто невозможно пробиться до головной станции в Архангельске.
Первые два года метеостанция находилась в доме работницы колхоза "Охотник" Акулины Бобрецовой, однако затем вся техника "переехала" в новый дом с тремя комнатами и кладовкой для инструментов. Станция и по сей день располагается в этом деревянном здании из бруса, и, кажется, за все эти годы там ничего не менялось: потрепанные обои, старые советские психометрические таблицы, барограф и другие аппараты, которые, судя по виду, и работать-то не должны, и место им в музее. Здесь же предметы быта, так как иногда левкинцы проводят всю свою смену на станции. Она длится 12 часов, за которые надо четырежды передать погоду.
Среди приборов и вещей замечаю дощечку с номером 13. Недавно на всю деревню привезли одинаковые стильные синие таблички с номерами домов. Оказалось, что метеостанция располагается в тринадцатом доме по улице Лесной, кстати, единственной в Левкинской. На общем собрании сотрудников было решено не вешать табличку на здание, хотя всерьез в мистику здесь никто не верит.
За последние годы Левкинская превратилась в монодеревню, а метеостанция - в градообразующее предприятие. В том смысле, что на метеостанции, главном и единственном работающем предприятии в населенном пункте, трудится ровно половина всех местных жителей. Сегодня дневную смену дежурит Любовь Дорофеева, сестра Виктора. На гору ее привозит супруг Алексей, который является дизелистом на станции.
- Тяжело на гору ходить, особенно летом. Зимой куда проще будет, может, муж на "Буране" подбросит, - рассказывает Любовь по дороге на метеоплощадку.
Это огороженная забором территория примерно 20 на 20 метров, на которой стоит несколько приборов: гололедный станок, осадкомер, флюгер с тяжелой доской. В моем представлении метеорологи уже давно измеряют погоду по показаниям с запущенных в небо зондов или с помощью специальной электронной техники. Здесь же Любовь обходит каждую установку, проверяет температуру на градусниках, которые лежат на снегу и находятся в психометрической будке, и все данные записывает под карандаш. В самом здании по радиостанции она связывается с Архангельском и диктует цифры. Позывной у всех ближайших метеостанций - "Бадан". Вот только, что это значит, она не знает.
- А вам не надоело после 11 лет работать на метеостанции? Каждый день повторяется одно и то же, причем по четыре раза? - спрашиваю я Любовь, сознательно ее провоцируя. Достойную работу в ближайших селах найти сложно, тем более без образования. А тут и зарплата неплохая, и работа непыльная, временами, правда, скучная.
- Да я бы уже давно на пенсию ушла. С улыбкой своей двенадцатилетней дочери говорю: "Настя, мама будет работать до тех пор, пока ты первую зарплату не получишь". Да и гора эта изматывает, - чуть задумчиво отвечает Любовь.
Размеренная деревенская жизнь Насти, уверен, покажется городским детям смертельной скукой. Первый раз из Левкинской она выехала в семь лет. С тех пор девочка несколько раз побывала в соседних деревнях и Усть-Цильме. Сейчас она учится в седьмом классе школы-интерната в селе Замежная, что в 68 километрах от Левкинской.
Раньше частенько звонила из интерната домой на единственный в деревне таксофон, который установлен на стене одного из домов. И если кто-то проходил мимо, то брал трубку. А если никого на улице не было, то девочка долго слушала гудки. Месяц назад таксофон сломался, и его отвезли на ремонт, обещая вернуть вместе с новым оборудованием для станции. Однако оборудование на днях привезли, а таксофон починить не успели.
Сейчас еще упакованная метеотехника стоит в свободной комнате станции. Там летом будет сделан ремонт, туда же новейшие аппараты и установят. Процесс сбора и анализа метеоданных наконец-то будет отчасти автоматизирован и в Левкинской. А это значит, что часть сотрудников останется не у дел. Если это случится, то деревня рискует стать призраком. Спрашиваю у Любы, не боится ли она, что попадет под сокращение, и что тогда будет с деревней? Отвечает категорично, хоть и спокойно:
- Пока есть метеостанция, будет жить и Левкинская. Ведь когда новую технику поставят, все равно ее кто-то должен будет обслуживать.
Когда мы вернулись в деревню, я задал этот же вопрос Антонине Николаевне.
- Будущее? - женщина взяла паузу, а потом отчеканила: - Сейчас поставят автоматику, а у нас специального образования нет. Кто учить нас будет? Никто. Вот тогда и решится, пойдут люди под сокращение или нет.
Кобыла Валюта
Предыдущую ночь наши проводники Сергей и Александр провели в доме Любы и, как можно догадаться, отмечали приезд вместе с ее мужем Алексеем. Прикорнув на пару часов, под утро они продолжили застолье. Я ненадолго заглянул к ним, но очень быстро устал от навязчивого гостеприимства выпивших хозяев и решил зайти к самому старому жителю деревни - 72-летнему Николаю Матвеевичу Михееву.
В его комнате вперемежку лежали рыболовные снасти, точильный станок для ножей, посуда, одежда, на столе - засаленная клеенка с пеплом от сигарет. Видно, что уборки в доме не было очень давно. Дед, как его все называют в деревне, не обращая на это внимания и не чувствуя себя неудобно оттого, что волосы его грязные, а борода ужасно неопрятная, стал рассказывать о своей жизни и позировать на фотокамеру.
В Левкинской он прожил более 40 лет. Косил, следил за скотом. После развала совхоза стал рыбачить и охотиться: с гордостью он показал шкурку пойманной им куницы, которая висела около входа в комнату. Полтора года назад похоронил супругу.
Дед - единственный владелец живой тягловой силы в деревне - кобылы Валюты. Почему он так назвал животину, Николай Матвеевич так и не смог сказать. Лошадь очень настороженно отнеслась к нам, а вот к деду прильнула.
- Летом-то она не на привязи, сама гуляет в полях. Я выйду, покличу ее, она и придет. Иногда на ней на рыбалку езжу, а так она у меня таскает "гребенку" в огороде, - поглаживая Валюту по носу, хозяин показывает нам прикормку для лошади и возвращается в дом.
***
Левкинская оставляет странное впечатление. Здесь время как будто замерло. И даже Валюта, несмотря на морозец, предпочитает весь день практически не двигаться, отчего ее шерсть покрывается инеем.
Здесь все дни похожи друг на друга. Жить в Левкинской - все равно что ежедневно читать одну и ту же книгу или слушать одну и ту же песню. В какой-то момент ты осознаешь, что знаешь все слова чуть ли не наизусть, при этом удовольствия уже давно не получаешь. В таких случаях спасают две вещи - природа и алкоголь.
Ни в первом, ни во втором недостатка в Левкинской нет. Поскольку время здесь значения не имеет, бывает, спасают себя левичи круглосуточно.
Собравшись в обратный путь и загрузив вещи в сани, мы стали прощаться с жителями деревни. Но разговоры возле снегоходов затянулись минут на сорок. Левичи бесконечно давали нам советы, как ехать и как утепляться, что взять в дорогу и где сделать остановку.
Наконец-то мы выезжаем из Левкинской. Нас уже привычно трясет в санях, а в голове я прокручиваю события последнего дня. Через полчаса меня потихоньку отпускает, и я забываю о затянувшемся прощании и утреннем хмельном застолье местных. Просто наш внезапный приезд, действительно, оказался сродни буре в деревне, после которой в Левкинской в очередной раз надолго настанет затишье. Пришлых левичи увидят лишь летом, когда "спецы" приедут налаживать новый генератор.
МС, БНКоми и Комиинформ благодарят Министерство национальной политики Республики Коми за поддержку проекта "Неизвестная республика".
