В 2017 году члены Общественной наблюдательной комиссии Коми 45 раз посетили места принудительного содержания. В ходе визитов в учреждения УФСИН они провели 67 индивидуальных бесед с осужденными.
С какими проблемами сталкиваются члены ОНК в своей работе, на этот и другие вопросы отвечает председатель Общественной наблюдательной комиссии Коми Эдуард Бушуев.
- Эдуард, когда вас избрали председателем ОНК, вы сказали, что новому составу будет сложно. С какими сложностями пришлось столкнуться, начиная работу в новом для вас направлении?
- Основная сложность заключалась в том, что в четвертом составе ОНК из 22 членов только двое имели опыт правозащитной деятельности. Они и в прежних составах занимались защитой прав осужденных. Новички же об уголовно-исполнительной системе, колониях и осужденных знали из книг, фильмов и телепередач. Часто они просто не представляли, что какая-то, на его взгляд, бытовая мелочь может превратиться для осужденного в неразрешимую проблему. Поэтому многие из нас потратили немало времени, чтобы освоиться, вникнуть во все
сложности и особенности функционирования мест принудительного содержания.
Я бы сказал, что это было время становления нашей комиссии.
- В России после избрания новых составов ОНК в среде правозащитников прошла волна возмущений из-за того, что в комиссии вошло большое количество бывших сотрудников правоохранительных органов. Вас как председателя все члены комиссии устраивают?
- У меня не было возможности как-то повлиять на выборы и состав членов ОНК. Я сам, как и все, вошел в комиссию, и уже потом мою кандидатуру выдвинули в председатели ОНК. За год с небольшим у меня сформировалась определенная позиция к составу комиссии по принципам и критериям работы. Считаю, что при выборе нового состава необходимо очень вдумчиво и тщательно оценивать каждую кандидатуру. И тех, кто работал в правоохранительных органах, и представителей правозащитных организаций.
Что касается бывших представителей силовых структур, в составе нашей комиссии они тоже есть. Так же как и другие общественники, они выявляют нарушения при проведении проверок мест заключений. И какой-то "корпоративной" солидарности с бывшими коллегами я у них не заметил.
Член ОНК должен быть беспристрастным и не принадлежать ни к какому лагерю. Это, в первую очередь, общественник, который уже как-то проявил себя в своей сфере деятельности. Было бы очень хорошо, если в составе ОНК были представители самых разных профессий. Врач заметит недостатки в медицинском обслуживании осужденных, представитель профсоюзов – в трудовых отношениях, работник торговли может оценить изъяны в работе "тюремных" магазинов, а представители религиозных конфессий сгладить острые углы в вопросах вероисповедания.
При этом необходимо, чтобы все члены ОНК обладали хотя бы минимальным багажом юридических знаний. Нормативная база в нашей деятельности непростая, приходится вникать.
- В Москве на конференции ОНК вы поднимали вопрос о том, что комиссия работает на общественных началах, т.е. за свой счет. Сказывается ли это на качестве работы ОНК, географии посещений?
- Как оказалось, эта проблема волнует не только нас. Представители многих регионов поднимали этот вопрос. Членам ОНК никто не компенсирует расходы на проживание, транспортные расходы. Даже бумагу, канцтовары и конверты мы покупаем на свои деньги.Иногда совмещаем свои служебные командировки и попутно решаем вопросы по защите прав осужденных. Иногда и руководство УФСИН предоставляет транспорт для поездок в учреждения.
При выборе членов ОНК, к сожалению, не учли территориальные, географические особенности республики.Большинство членов ОНК проживают в Сыктывкаре. В Воркуте, где общественный контроль необходимо проводить в ИК-22, СИЗО-3, на гауптвахте военного гарнизона, в ИВС, специальном приемнике, комнатах для административно-задержанных лиц в ОМВД, у нас один член ОНК. Он готов и хочет работать, но по требованиям Федерального закона ФЗ №76,регламентирующего работу ОНК, для посещения исправительного учреждения необходимо не менее двух представителей. А от Сыктывкара до Воркуты более тысячи километров.
В Ухте, можно сказать, центр исправительных учреждений и мест принудительного содержания в республике: ИК-8, ИК-19, ИК-24, ИК-29, ЛПУБ-18, СИЗО-2, спецприемник и ИВС ОМВД по Ухте, Центр временного содержания иностранных граждан. И в этом городе один представитель ОНК тоже ничего не может самостоятельно сделать.
В Печоре вообще никого нет. Чтобы осуществлять общественный контроль за ИК-49, ИВС, спецприемником, комнатой для административно-задержанных лиц ОМВД, необходимо ехать из Сыктывкара или Усинска, где у нас есть два представителя. В федеральном законе №76-ФЗ о деятельности ОНК оговаривается, что "государственной власти субъектов Российской Федерации вправе оказывать финансовую, имущественную, консультационную, информационную и иную поддержку общественным наблюдательным комиссиям".
На конференции в Москве члены ОНК предлагали внести в федеральный закон поправку: заменить слово "вправе" на слово "обязаны". Чтобы региональные власти компенсировали текущие расходы деятельности ОНК. Члены ОНК - обычные люди со средними зарплатами, и за свой счет нести бремя затрат на общественную деятельность они не могут.
- Какие-то учреждения можете выделить – где-то больше вопросов, где-то меньше?
- Массового потока жалоб с какого-то одного учреждения нет. Письма идут отовсюду. Но некоторых лидеров можно выделить. Это единое помещение камерного типа ИК-31, ИК-25, ИК-8, ИК-49, СИЗО-1, СИЗО-2, СИЗО-3. Немало обращений поступает с ЛПУ Б-18. В этой больнице лечатся осужденные со всех учреждений республики. Многие почему-то считают, что письма оттуда отправить проще, мол, в своих колониях корреспонденция или теряется, или ее не отправляет администрация.
Кстати, мы проверяли все подобные жалобы во многих учреждениях УФСИН. Все письма осужденных отправлялись, им на руки выдавались квитанции. Фактов умышленной потери, неотправки корреспонденции не было.
- А на какие проблемы больше всего жалуются осужденные?
- В основном, осужденные жалуются на коммунально-бытовые проблемы. Не сделан ремонт, в помещении влажно, холодно, темно, тесно. В бане, душевых,туалетах не все в порядке. Недодают вещевое довольствие.
Немало жалоб по медицинскому обслуживанию, лекарственному обеспечению. Не всем нравятся лекарства, которые им предлагают. Просят другие, получше. Многие хотели бы обследоваться в учреждениях Минздрава, хотя такое же диагностическое оборудование имеется в медицинской службе ФСИН.
Многие жалуются на действия администрации в части справедливости наложения дисциплинарных взысканий. Одни допускают грубость в отношении сотрудников, другие отказываются делать утреннюю физзарядку, третьи самовольно покидают локальные участки.
Большой пласт жалоб от осужденных и их родственников - на ведение предварительного следствия по уголовным делам и приговорам судов. На такие обращения отвечаем, что по закону ОНК не имеет права "вмешиваться в оперативно-розыскную, уголовно-процессуальную деятельность и производство по делам об административных правонарушениях". Мы можем только проконсультировать: куда обратиться и как обжаловать то или иное решение.По всем жалобам мы обращаемся к руководству учреждений, УФСИН, в прокуратуру, уполномоченному по правам человека.
Мы отлично понимаем, что все упирается или в нехватку, или вообще в отсутствие средств. Невозможно все и сразу привести в порядок, отремонтировать или перестроить. Отрадно, видеть, что у руководства УФСИН есть четкий многолетний план по устранению этих недостатков. В то же время члены ОНК могут подсказать, где можно выполнить небольшой текущий ремонт, например, перекосившаяся дверь, неплотно закрывающаяся оконная рама, отколовшийся кусок кафельной плитки. Для этого не нужны большие финансовые вливания. Достаточно снять и снова прикрутить дверные петли, разобрать и собрать оконную раму, приклеить отлетевшую плитку.
Такие "мелочи" в повседневной работе сотрудники уже не замечают, у них, как говорится "глаз замылился".
- Вы испытываете чувство удовлетворения, когда усилия комиссии приводили к положительным результатам?
- Любому человеку становится радостней, когда он заходит в помещение, которое раньше жилым и назвать было сложно, и видит новые обои, побеленный потолок, новую мебель. Также и в учреждениях. Конечно, приятно, когда устранены какие-то недоделки, выявленные во время предыдущих визитов.
Когда нам звонят родственники и жалуются на большие очереди при приеме посылок и передач, особенно в преддверие праздников, мы обращаемся к руководству учреждения. И мы чувствуем удовлетворение, когда нам говорят, что вопрос уладили. Или осужденные жалуются на то, что им нужна обследование и операция,а после обращения ОНК в УФСИН, этого больного отправляют на дополнительное обследование и лечение.
Во время посещений штрафных изоляторов осужденные часто жаловались на металлические спальные полки. В некоторых камерах они сдвоенные, т.е.приваренные встык. Одну то полку осужденный иногда не может поднять и опустить, а тут в два раза тяжелей. И потом металлические поперечные пластины со временем начинают выгибаться. Никакой матрац не спасает. Нормальный сон на такой полке невозможен. Мы обратили на это внимание сотрудников учреждений. Нас услышали. Обещали постепенно металлические спальные полки заменить деревянными полатями.
- Медработники в исправительных учреждениях говорят, что их не интересуют статьи, по которым сидят осужденные. Для них они все равны, т.е.больные. А когда вы беседуете с осужденным, для вас важно, за что он отбывает наказание? Сказывается ли это на том, помогать ему или нет?
- Если человек находится в колонии, значит, он совершил преступление. У ОНК не может быть пристрастий или антипатий к тем, кто украл какое-то имущество или совершил ДТП, кто убил троих или совершил изнасилование. Нельзя одним помогать, а другим нет. Мы обязаны по закону защищать права всех, кто находится за колючей проволокой, несмотря на их преступления. Лично я изредка интересуюсь статьей, по которой человек отбывает наказание, и только ради того, чтобы до конца понять проблемную ситуацию, в которой он оказался.
- Ваша коллега – Елена Щербина - как-то призналась, что в основе успешной деятельности в качестве общественного контролера – искреннее желание помочь человеку. Вы согласны с такой позицией?
- Во время беседы с осужденным выясняем, в чем нарушены его права. Когда нет этих нарушений, мы не можем ему просто сказать: права твои соблюдены, все, до свидания. Мы не сухари. Даже если нет нарушений прав обратившегося, мы всегда его выслушаем, постараемся направить его на позитивное отношение к жизни. Мы ему говорим: то, что ты за решеткой, не означает, что жизнь закончилась. Тебя ждут дома мать, родные и близкие.
- В работе ОНК больше контроля или содействия? Какова конечная цель ОНК Коми, сверхзадача?
- Нам не нужен контроль ради контроля, так сказать "для галочки". За соблюдением прав человека, в том числе и осужденных, следят уполномоченный по правам человека, прокуратура. Для всех нас важен конечный результат. Для меня лично, это – защита прав осужденных, торжество закона и справедливости.
