_1.jpg)
В зале театра оперы и балета не было свободных мест: интеллектуальная элита Сыктывкара провела вечер вторника в компании двух великих поэтесс и не менее великой актрисы и благотворителя Чулпан Хаматовой.
Лаконичный спектакль "Час, когда в души идешь – как в руки…" более полутора часов держал зал в напряжении. Чулпан Хаматова читала "Мать и музыка" Марины Цветаевой и "Сказку о дожде" Беллы Ахмадулиной.
Хаматова в стриженном парике удивительно напоминала Цветаеву. Если бы не овал лица - в отличие от Марининого круглого, у Чулпан оно узкое - сходство было бы просто пугающим. Черный френч, черные юбка и туфли, черные декорации, черный рояль, музыканты в черном, желтое пятно света - больше ничего не надо, чтобы ощутить дрожащий нерв широкой поэзии Цветаевой, корни которой - в музыке, в деспотически духовном воспитании матери, ставящей непомерно высокую планку для дочерей. "Кровь музыки", впечатления, книги, ноты и эмоции, без конца вталкиваемые в бездонные души девочек матерью Цветаевой, умершей слишком рано, дали свои плоды: старшая дочь стала великим и одним из самых трагических поэтов 20 века.
Пока Хаматова надрывно читала почти физически осязаемые строки, пианистка Полина Кондраткова экспрессивно извлекала рыдающие звуки из рояля. Саксофон плакал почти по-человечески. Его обладательница Вероника Кожухарова, с изломанной фигурой мальчика, играла музыку прозы Цветаевой всем телом.
Если "первой скрипкой" в прозе Цветаевой был рояль, то Ахмадулину озвучивал саксофон: Вероника Кожухарова вышла с ним на первый план.
"Сказка о дожде" превратилась в роман с Дождем. Сказка-метафора, разрыв с пошлым человеческим миром, омывающие водяные струи хлынули в зал вместе с голосом Хаматовой. Лирическая героиня Ахмадулиной - кокетливая, нежная, неумолимая, милосердная, виноватая, откровенная, ищущая истины то в друзьях, то в детях, то в вине, предает дождь и себя. Наказана она, наказано человечество: отныне безводный и бездушный мир заменит живительную влагу самооткровения.
Кроме слов, музыки и света, огромная роль в спектакле отводилась паузам. То, как вела в них себя публика, стараясь не дышать, свидетельствовало об отсутствии в зале лишних людей. Нервы зрителей не выдержали в финале. Не дав саксофону доплакать последние доли секунды, зал взорвался аплодисментами.
Стоя, сыктывкарцы благодарили Чулпан за откровение. Зрители застенчиво дарили цветы, догоняя артистку за кулисами. Снова и снова выходило трио на поклон. Высокую ноту немного сбил председатель столичного Совета ветеранов Владимир Пыстин, начавший было, по-провинциальному взошедши на сцену и перекрикивая аплодисменты, благодарить Чулпан от имени сыктывкарцев. Фальшивая нота неприятно резанула воспарившую было публику, но положение спасла сама Чулпан, приняв букет от заслуженного ветерана и уведя его за кулисы.
Сыктывкарцы, в буквальном смысле пережившие катарсис, покинули зал много позже артистов: еще несколько минут после их ухода раздавались аплодисменты, слова благодарности и восхищения.
